Дмитрий Бабич, политический обозреватель РИА Новости.
С девятнадцатого века про актрис принято писать: неземная, божественная, вся какая-то воздушная. Это – не про Ию Саввину. Скончавшаяся в субботу в возрасте 75 лет актриса была очень земной. Она была нашим человеком до мозга костей – ироничной, много повидавшей и пережившей женщиной. Военное детство, предательство отца, нашедшего на фронте новую жену, два с половиной брака, неброшеный ребенок с синдромом Дауна, крушение киношной и эрозия театральной жизни в девяностые годы – страна снабжала ее "критическим реализмом" в таких лошадиных дозах, которые, наверное, только русская женщина и может выдержать.
Только такая и могла сыграть председательницу гаражного кооператива Аникееву в фильме Эльдара Рязанова "Гараж". Переступающую через давние дружеские связи, всегда готовую ради собственного и общего кооперативного спасения принять любую личину "щучку", которая на самом деле – любящая мать и жена… И только такая могла сыграть Асю Клячину из фильма Михалкова-Кончаловского – ту самую, которая любила, да не вышла замуж, потому что гордая была.
"Смесь гремучей змеи с лесным колокольчиком", - называла Ию Саввину дружившая с ней Фаина Раневская. Этой вроде как резковатой формулой была точно подмечена способность Ии Сергеевны чувствовать фальшь и тотчас же эту фальшь отторгать – от каких бы заслуженных людей эта фальшь ни исходила.
Приведем пример. Когда фильм Кончаловского "История Аси Клячкиной" был закончен в 1967 году, его положили на полку – чиновники от кино усмотрели в нем издевательство над деревней. Саввина с такой трактовкой, естественно, не согласилась – и она не считала нужным это скрывать. "Я деревенская, как мама",- говорила она о тех временах, когда брошенная на улице характеристика - "Деревня!" - была отнюдь не литературным оскорблением. Вроде нынешнего "C гор спустился!".
К этому признанию, кстати, Ия Сергеевна добавила: "Тут гены сработали за меня". Фильм про Асю Клячину был показан через 20 лет после съемок. И все поняли, что никакого издевательства тут нет.
Но когда Кончаловский в 1994 году сварганил к "Асе" "сиквел" под названием "Курочка Ряба" с картонными рэкетирами и постановочными сельскими пьяными бунтами, Саввина в нем сниматься отказалась. "Ты понимаешь, что пишешь о русском народе?!" - возмущенно бросила она бывшему шефу. В таких случаях с ней просто ничего невозможно было поделать.
"Я боюсь этих строчек тыщи, как мальчишкой боишься фальши", - писал Маяковский. Ия Саввина боялась фальши в ролях. Сыграть могла кого угодно – хоть нижегородскую Асю Клячину, хоть англичанку Фэрри из пьесы "Странная мисс Сэвидж". Хоть видящую на старости лет смерть всех своих детей жену Троцкого Наталью Седову (фильм "Троцкий" 1993), хоть юную Сонечку Мармеладову. Но только роль должна была быть настоящая, проработанная, это не могла быть какая-нибудь плексигласовая мама киллера.
Наверное, в этом плане Ие Саввиной даже повезло с эпохой. Угнетаемые фальшью в общественной и экономической жизни, советские люди искали правды в театре, а порой и в кино. И режиссеры – повзрослевшие начитанные мальчики дотелевизионной поры – старались давать народу эту правду. Порой правду эту приходилось выносить, как в магазине, через задний вход – реминисценциями из классики, интонациями, цитатами… Для эстета такая ребусность иногда была сущим благословением: ничто так не противопоказано искусству, как прямые высказывания.
Сегодня трудности совсем новые. Как заставить зрителя задуматься над ребусом? Как убедить его, что притча бывает точнее газетной статьи? Ни режиссеры, ни актеры, ни даже зрители пока не знают, каков он будет – новый путь через заново разлившееся болото цинизма и вранья. Но опыт Ии Саввиной показывает, в каком направлении ее искать – эту вожделенную новую гать. В искренности, в правде, в апелляции к человеческим, а не животным чувствам. Пусть, однако, апелляция эта будет не беззащитной и глуповатой, а такой, как у Ии Сергеевны – с лукавинкой в глазах и с понимающей улыбкой.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
