Ольга Соболевская, обозреватель РИА Новости.
Искусство в уходящем 2011-м году напомнило букварь в виде комикса для детей изрядного возраста. В этом карикатурном букваре – и мифы о титанах, и страшилки об эпидемиях, и фантом Высоцкого, и великие оперы, и Большой-Большой театр, и Шерлок Холмс, русский душою. Театр, опера и балет почти избавились от всех органов чувств, кроме носа, который помогает уловить поблизости запах денег продюсера.
Конечно, в бесчувствии и огрублении искусства виновата не только его глобальная коммерциализация – есть немало проектов, которые были успешными и в художественном, и в коммерческом смысле. Дело еще и в том, что люди из мира Прекрасного подзабыли, что художнику нужны, как минимум, зрение, слух и чувство вкуса, и что актуализация старых сюжетов вовсе не значит их огрубление.
Искусство как царство опошленных фантомов
В этом году люди искусства бесшабашно атаковали самые разные твердыни. Американский режиссер Роланд Эммерих в фильме «Аноним» задается вопросом: «А был ли Шекспир»? По его версии (кстати, давно не новой), – не было. Произведения, приписываемые Шекспиру, якобы писал придворный мистификатор Эдвард де Вер, граф Оксфорд, а королева его эпохи, британская историческая икона Елизавета I, – в трактовке режиссера становится старой грешницей, замешанной в инцесте.
Режиссер Гай Ричи снова разработал литературный клондайк – миф о Шерлоке Холмсе, но разработал, мягко говоря, своеобразно. В его новом фильме «Шерлок Холмс. Игра теней» знаменитый сыщик почти в одиночку на корню вырубает весь терроризм в Великобритании. Что же тогда нынешнее, куда лучше технологически оснащенное и хитроумное мировое сообщество до сих пор не справилось с террористами? Ему, вероятно, не хватает таких холмсов?
Опере «Руслан и Людмила» Глинки в постановке Дмитрия Чернякова – премьере, отмечавшей осеннее открытие исторической сцены в Большом театре, – пожалуй, нашлось бы место на интернетовском домене «.xxx». Спектакль незатейливо муссирует телесные радости – стриптизы, бордель, массажи.
В этой же постановке есть и наркологические эпизоды. Так, Людмила, одурманенная посланными ей искушениями, «оживает» после странного укола и подергивается в конвульсиях. После этого «ломка» прекращается.
Московский Художественный театр актуализировал классику так: в «Мастере и Маргарите» в постановке венгерского режиссера Яноша Саса булгаковские герои ожили в чиновничьем (Понтий Пилат) и менеджерском обличье (свита Воланда). Трудно придумать более банальную трактовку неисчерпаемого романа.
С мировой эпидемиологией, судя по размышлениям искусства, дело обстоит катастрофически. Вирусологический триллер Стивена Содерберга «Заражение», эксплуатирующий мифы и фобии о страшной болезни, уносящей множество жизней, несет ясную эсхатологическую мысль: «Еще немного, и дальше – тишина».
Не будем про балет «Спящая красавица» Чайковского в Большом театре в постановке Юрия Григоровича – бедную Аврору и так весь 20 век будили беспрестанно, не давая досмотреть вековой сон.
Другой героине Шарля Перро – Красной шапочке – в этом году тоже не повезло. Режиссер Кэтрин Хардвик в своем фэнтези «Красная шапочка» превратила маленькую девочку в девицу на выданье (ее играет Аманда Сейфрид), сражающуюся не с обычным серым волком, а с оборотнем – вервольфом. Как и «Руслана и Людмилу» в новой версии, маленьким детям лучше эту сказку не показывать.
Трудно перемудрить романиста Александра Дюма, мастера сюжета и диалогов. Но режиссер Пол Андерсон попытался. Его боевик «Мушкетеры в 3D» по роману Дюма открыл неизвестную доселе тайну мирового воздухоплавания: оказывается, первые дирижабли появились в 17 веке. На летучем корабле в фильме путешествуют разные герои. А женщина-киллер Миледи (Милла Йовович) перемещается в пространстве не хуже Нео из «Матрицы». В случае опасности она превращается в мастера восточных боевых искусств.
И, наконец, самое досадное. Оказывается, теперь, снимая байопики – истории жизни замечательных людей, продюсеры и режиссеры могут брать на их роли кого угодно. Как показал фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» Петра Буслова, совсем неважно, кто играет гения: грим и эксперименты с голосом и звуком сделают свое дело – создадут на экране его клон. А актер тут – лишь манекен, материальный носитель фантома, поскольку даже лично знавшие Высоцкого люди в телешоу обсуждают прежде всего не актерскую игру, а сходство клона с оригиналом.
К счастью, другой громкий байопик этого года – «Достоевский» Владимира Хотиненко с Евгением Мироновым в главной роли – сделан более традиционно. Правда, и там много сцен, которые зрители, судя по форумам, восприняли как нелепую схематизацию облика великого писателя.
Искусство, протестующее против пошлости
Казалось бы, что ни произведение искусства в этом году – то китч. В итоге перед нами – не парад творческих достижений, а торгово-развлекательная улица Старый Арбат, усеянная всякой всячиной, от попыток портретов и пейзажей и до ушанок a la russe. Еще недавно такой псевдолубок не воспринимался всерьез – как любая пошлость и претензия на значительность. Но теперь пошлость выдается за «коллективный разум»: мол, чего народ хочет, то искусство ему и дает.
Но способны ли художники выдать сегодня нечто изящное и нетривиальное? И ценят ли те, кто презентует публике искусство, настоящее творчество?
Такие примеры, конечно, тоже есть, и есть замечательные эпизоды из жизни искусства в этом году. Например, выставка одиннадцати картин Караваджо в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина (этот музей весь год показывал и отдельные шедевры великих художников).
В этом же музее прошли грандиозная выставка Сальвадора Дали и энциклопедическая демонстрация работ Кристиана Диора, реформатора моды. В Музеях Кремля побывали ценности из сокровищницы флорентийского дома Медичи – портреты, ювелирные шедевры, мозаика – подлинные раритеты. Прикладное искусство в Кремле представили просветительские по стилю и масштабу выставки Рене Лалика и Поля Пуаре. Работы этих художников начала 20 века стали примером изящества и чувства меры.
В кино литературно-исторический миф о Фаусте тонко освоил Александр Сокуров, получивший «Золотого льва» – главную награду Венецианского кинофестиваля-2011. Другой значимый фильм года – «Елену» – снял Андрей Звягинцев, удостоенный за эту ленту приза жюри конкурсной программы «Особый взгляд» на Каннском фестивале.
Оба эти фильма протестуют против пошлости, невдумчивого и механистичного взгляда на мир. И тут с ними рифмуется фильм-памфлет Романа Полански «Резня», развенчивающий ходульные мировоззренческие клише западной цивилизации («политкорректное» лицемерие и агрессивный цинизм), которые все чаще заменяют людям самосознание.
В новом году искусство снова будет поставлять публике как свои замечательные образцы, так и поделки. Чего будет больше?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
