Главный вопрос, на который должен был ответить себе и зрителям режиссер Вонг Кар-Вай, выпустив в прокат фильм "Великий мастер", всего один. Способен ли он по-прежнему снимать великое кино, или талантливого в прошлом автора стоит с сожалением перевести в категорию "B"? И хотя история кино знает немало бодро начинавших, но быстро выдохшихся режиссеров, которые так и не смогли запретить себе снимать, это не отменяет остроты вопроса в отношении Кар-Вая.
Его последний фильм "Мои черничные ночи" вышел еще в 2007 году и был настолько никуда не годным, особенно по сравнению с его прежними "Любовным настроением" (2000) и "Чунцинским экспрессом" (1994), что было сложно поверить в возможность реванша.
Вялость и необязательность фильма "Мои черничные ночи" не смогли спасти ни отдельные остроумные детали, ни даже голливудские звезды, вроде Джуда Лоу и Натали Портман. Вообще, для гонконгского кино открытость Западу и ориентация на внешние рынки совершенно естественна. Но в случае "Черничных ночей" верно было бы сказать, что Вонг Кар-Вай, создавший в своих ранних фильмах мощный и привлекательный образ Китая, сделал ошибку, отказавшись от родной фактуры.
Подробнее о фильме "Великий мастер" читайте на сайте Weekend >>
Вторая хорошая новость в том, что "Великий мастер" – редкое кино о кунг-фу, в котором единоборства не самоцель, но и не просто декоративный элемент, завитушка на пышном теле голливудского боевика. Самое замечательное в этом фильме – то, как Кар-Вай использует язык кунг-фу для того, чтобы превратить рассказанную десятки раз историю Ип Мана в удивительное и ни на что не похожее зрелище.
Надо сказать, что для китайцев Ип Ман – не просто знаменитость, а настоящий национальный герой, у которого даже есть свой музей. О нем уже снято три полнометражных фильма, один из которых вышел в прокат почти одновременно с "Великим мастером" Кар-Вая, не говоря о всякой мелочи, вроде документального и учебного кино. За пределами Китая Ип Ман в основном известен как учитель Брюса Ли, но главным делом его жизни стало развитие и распространение кунг-фу, превращение своего родного стиля Вин Чунь из тайного и кланового в общемировой. Впрочем, если сравнивать с нашими недавними киногероями, для Китая Ип Ман по известности и масштабу личности скорее как Высоцкий, чем как Харламов.
Так что в общих чертах историю Ип Мана Китай знает, и не она главное в "Великом мастере": ни в двух-, ни в четырехчасовой версии фильма. Последовательное выстраивание сюжета никогда особо не интересовало Вонга Кар-Вая, знаменитого своей любовью к ярким и загадочным образам и привычкой не показывать сценарий актерам. Впрочем, суть истории его героя улавливается без больших усилий: вот юный Ип Ман поступает в школу единоборств, вот он, южанин, откликается на вызов учителей северных школ и, одерживая одну победу за другой, становится их главой. Вот в Китай вступают японцы, и мастер переезжает из Фошаня в Гонконг, где начинает открыто преподавать Вин Чунь.
Через эти реальные события продернута история придуманная, но для фильма куда более важная: о многолетней и непростой любви Ип Мана и Гун Эр (в "Великом мастере" их сыграли азиатские суперзвезды Тони Люн и Чжан Цзыи) – другого великого мастера кунг-фу, целью жизни которой стала месть за своего отца, погибшего от рук предателя.
Эта любовная история двух боевых соперников, так и не проявившаяся ни в чем, кроме изящной переписки, больше всего разозлила тех зрителей "Великого мастера", которые надеялись увидеть историческую реконструкцию жизни учителя – и прежде всего его боев. Тех, кто перепутал кинотеатр со стадионом, судя по отзывам, оказалось довольно много – все они сошлись на том, что фильм Кар-Вая в спортивном плане здорово уступает старой дилогии про Ип Мана с актером Донни Йеном.
"Великий мастер", конечно, снимался совсем не для того, чтобы показать, как смачно в старые времена мастера раздавали друг другу оплеухи, в этом сложно было бы заподозрить автора "Любовного настроения". Самый большой талант Кар-Вая, производящий почти пугающий магический эффект, – в умении уловить и сохранить на кинопленке маленький отрезок живой жизни, в котором среди сигаретного дыма и плавных жестов ощутимо пульсируют невыраженные желания и непроизнесенные слова.
В европейском искусстве в тех случаях, когда по каким-то причинам прямой текст неуместен, лучшим средством демонстрации чувств становится танец. В "Великом мастере" Вонг Кар-Вай использует символическую систему кунг-фу, которая в интерпретации постановщика боев Юаня Хэпина (придумавшего поединки в "Матрице", "Убить Билла" и др.) превращается в настоящий балет. Каждое движение соперников у Кар-Вая уже не просто взмах кулака, ищущего чужую челюсть, а проявление уважения, отчаяния, попытка обмануть или признаться в симпатии.
Драки в "Великом мастере", как танцевальные па в европейском балете, рассказывают гораздо больше, чем либретто с основными вехами жизни Ип Мана. Лучшие из них – это полный откровенной эротики поединок с Гун Эр и завораживающая сцена с ее отцом, мастером северного кунг-фу. И, в отличие от балета, эти эпизоды понятны любому зрителю – их не нужно никак дополнительно расшифровывать. Это третья хорошая новость.
Поэтому правильный ответ на вопрос, удалось ли Вонгу Кар-Ваю реабилитироваться "Великим мастером" после давней неудачи, – да, удалось. Может быть, не для всех, но это и не важно. Его умение зачаровывать время и заставлять неодушевленные предметы разговаривать по-прежнему с ним. Значит "Великий мастер" – это отчасти и про него самого.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
